Уходили они под прикрытием проливного дождя и магии Синаит.

Симея поцеловала меня, а потом я провожал взглядом удалявшуюся кучку людей. С каждым шагом их силуэты становились все туманнее за серой завесой дождя, а все мое нутро снедало еще одно из чувств, являющихся неотъемлемой частью войны: тревога.

Порой тем, кто остается, бывает тяжелее, чем уходящим.

Начался дальний поход. Никакие враги нас не беспокоили, и мы довольно быстро миновали пустынные земли и дошли до местности, изобиловавшей фермами. Это была рисовая кладовая Нумантии, бесконечные рисовые чеки южной Дары, среди которых время от времени попадались островки джунглей.

Оттуда мы попали в Дельту. Заболоченные пространства чередовались с рисовыми чеками, на островках расположились маленькие деревеньки, обитатели которых промышляли рыболовством, кое-кто сельским хозяйством, а некоторые даже разводили скот. Можно было представить себе, что мы проводим военные маневры; этому мешало лишь то, что я не мог припомнить ни одних маневров, в которых участвовало бы столько войск.

По дороге мы покупали телеги, снова расплачиваясь все теми же расписками, и на этих телегах везли заболевших и сбивших ноги солдат.

Нам не так уж часто приходилось пробираться по болотам. Впрочем, справедливости ради необходимо сказать, что к тому времени, когда мы добрались до Дельты, тамошние проселочные дороги мало чем отличались от болот.

Отряд волшебников Синаит разделился. Несколько человек ехали впереди с конным дозором, чтобы армия не попала в какую-нибудь магическую ловушку, а часть двигалась с арьергардом, следя за любыми возможными действиями Тенедоса. Однако его колдуны предприняли лишь несколько волшебных атак, таких как волна страха, эпидемия судорожного кашля да нашествие необыкновенно кусачих блох. Впрочем, два из этих явлений вполне можно было объяснить естественными причинами, а третье мог подстроить и кто-нибудь из учеников Годжама.

Я ощущал неуверенность и долго не мог понять ее причину. В течение нескольких дней я думал, что это была тревога за Симею, и, полагаю, был прав.

Но дело было не только в этом. Имелось еще что-то, нечто темное, и находилось оно впереди, в Никее. В конце концов я сказал себе, что просто-напросто не прихожу в восторг от предстоящего общения с Бартоу и его окружением, и решил не обращать внимания на предчувствия.

Прошло еще полторы недели, а мы преодолели только треть пути через Дельту. В один прекрасный день, ближе к вечеру, ко мне галопом подлетел гонец от Линергеса, командовавшего арьергардом, и доложил, что волшебники обнаружили воинский отряд, следовавший за нами и быстро догонявший нас.

Я надеялся, что это был отряд Йонга, но, конечно, не мог быть в этом уверен. Опасаясь того, что это Тенедос, решивший напасть на нас с тыла, я отправился назад, взяв с собой троих ординарцев, Синаит и отряд охраны, приказав армии продолжать движение. По пути я обнаружил прекрасное место для засады – длинный прямой отрезок пути с крутыми поворотами в начале и в конце. С одной стороны дороги здесь тянулось топкое болото, а с другой – роща с густым подлеском, в котором легко было прятаться. Добравшись до Линергеса, я показал ему это место, и мы устроили засаду.

Возможно, Йонг был прав, считая меня незаменимым бойцом, но будь я проклят, сказал я себе, если позволю держать себя завернутым в вату. Я привязал Быстрого в стороне от засады вместе с другими лошадьми, взял у кого-то из солдат лук и стрелы, и мы с Линергесом спрятались в кустах.

Воцарилась тишина, которую нарушали лишь шепот ветерка, журчание воды где-то в болоте, стрекотание и жужжание насекомых да щебетание успокоившихся птиц. Вдали завывала обезьяна, и ей словно эхо отзывалась другая. Кто-то попытался тихонько кашлянуть, тут же ойкнул – наверняка младший офицер пнул солдата, чтобы тот соблюдал тишину, – но, в общем, солдат не было слышно. Они ждали.

Прошло около часа, и звери и птицы вдруг умолкли. На дороге послышался топот множества ног. Мы взялись за оружие, готовые захлопнуть западню, когда враг углубится в нее.

Из-за поворота показалось четверо, затем еще восемь человек. Видно было, что они грязны и одеты в лохмотья, но оружие держат наготове. В десяти ярдах за ними следовали остальные. Как и передовые, все были готовы к бою, хотя на троих или четверых я разглядел повязки и почти каждый хромал.

Голова колонны почти поравнялась с нами, а ее хвост тянулся из-за поворота, и в этот момент я узнал в одном из передовых домициуса Сендрака. В тот же самый момент один из его спутников резко повернул голову и вскинул руку над головой, призывая к вниманию.

Я встал во весь рост – не самый разумный из моих поступков, поскольку приготовившийся отразить нападение солдат вполне мог всадить мне в глотку стрелу, даже не рассмотрев толком, кто перед ним стоит.

– Немного неосторожно, домициус, – сказал я. – Ведь здесь могли оказаться враги.

Сендрака ухмыльнулся:

– Нет, сэр, не могли, разве что они научились летать. У этих ублюдков нет лодок для переправы.

– Как дела?

– Мы неплохо раздолбали этих сукиных детей, – ответил он, недобро оскалив зубы.

– Потери? – небрежным тоном спросил я, как будто не это интересовало меня больше всего на свете.

– Четверо убитых, человек двадцать ранено, – сообщил он и добавил, посмотрев мне в глаза: – Все солдаты, ни одного гражданского.

Неужели все на свете могли без труда читать мои мысли?

К нам подошел весь отряд, и Линергес приказал своим людям выйти из кустов. Я увидел Йонга и рядом с ним Симею.

– Приветствую вас, генерал и провидица, – самым официальным тоном, на какой был способен, сказал я. – Домициус Сендрака сказал мне, что рейд прошел успешно.

– Пожалуй, даже больше чем успешно, – ответил Йонг. – Вы хотите выслушать доклад во всех треклятых подробностях здесь, посреди дороги, или, может быть, как настоящий генерал позволите нам дойти до лагеря, где мы, если повезет, сможем найти хоть один на всех кусок мыла и капельку вина?

В следующее мгновение передо мною оказалась Симея.

– Что касается подробного доклада… О, да пропади он пропадом! – воскликнула она и бросилась в мои объятия.

Я слышал со всех сторон крики и смех, но я целовал ее, не обращая ни на что ни малейшего внимания.

– Добро пожаловать домой, любовь моя, – тихо произнес я.

– Наконец-то, – шепнула она в ответ. – Я так со скучилась без тебя!

– Я тоже, – сказал я. – Вот только…

– Знаю. От меня воняет.

– Ну…

В конце концов мы разорвали объятия и отошли друг от друга. Ко мне подошел Йонг.

– Ты можешь смело жениться на ней, симабуанец. Она совершенно невосприимчива к бесконечному обаянию и прочим достоинствам хиллменов, а такие женщины бесценны.

Не помню, кто и где приобрел замечательную вещь и подарил ее мне. Это было складывающееся вдвое стальное кольцо с четырьмя ножками, а к этому кольцу был прикреплен мешок из толстой парусины. Когда кольцо раскладывалось, получалась ванна, в которой я мог сидеть. Одним из самых больших моих удовольствий было наполнить эту ванну и несколько минут поплескаться в ней после дневного перехода.

Я также стал позволять себе немного сибаритства, которое заключалось в том, что я завел себе маленькую легкую палатку и теперь без особой необходимости не спал на земле под открытым небом.

Теперь, когда Симея вернулась домой, я поставил ее поодаль от шатров всего моего штаба. Свальбард по собственной инициативе нагрел воды и наполнил ванну.

Симея взвизгнула, как будто ей сделали самый драгоценный подарок из всех, какие она только могла себе представить. Я отлично понял ее ликование. Нашлось и мыло с лимонным запахом, которое Свальбард купил по дороге у фермера. Я оставил Симею отмокать в ванне и вышел, чтобы распорядиться относительно некоторых деловых вопросов.

Вернувшись, я увидел возле палатки четыре матерчатых ведра, до краев наполненные горячей водой, и внес их внутрь.

– А откуда ты узнал, что вода уже остывает? – спросила Симея.